сдвинулась ближе к «тринадцати». Более трёх часов прошло с того момента, как
его жена растворилась во тьме ночного цикла. Обессиленный рабочей сменой, он успел съесть тонкую полоску рациона и сразу провалился в сон. И вот теперь внезапно проснулся, осознав что её нет.
Он мерял шагами камбетовую коробку их небольшого обиталища: от их кровати – до печи, до небольшого алтаря в углу, и обратно, пока старая рана в бедре не начала ныть опять.
Упав на кровать, он посмотрел на алтарь:небольшое возвышение из прессованной древесины, нарисованная от руки Аквила на медном листе, пара свечей – и армейские жетоны, жетоны их сына. Снятые с его остывшего тела в тёмном и отдалённом мире Исповедником его отряда и отданные им. Ничего выдающегося, но за немногими святилищами ухаживали усерднее.
Он злился и был озадачен, но более всего – боялся. Боялся той тьмы, что снаружи, боялся, что его жена уже лежит где-то замертво под покровом её. Он знал, что не выдержит этого – потерять ещё и её, когда уже и так многое потеряно. Он снял жетоны с алтаря, обвернул цепочку вокруг ладони, и стал молиться. А за его спиной медленно открылась дверь, и
волна холодного воздуха заставила колебаться свечи на алтаре.
Из темноты появилась его жена, с закутанными в серый полотняный платок плечами и шеей. Чувство облегчения вместе со злостью наполнили его. Он открыл рот, чтобы позвать её, чтобы крикнуть что-то, но тут увидел её глаза. Они были широко раскрыты и блестели болезненным светом, в выражение лица было неестественным, странным, как будто она пыталась подавить
улыбку, но это не получалось. Неожиданно, ему стало опять страшно – и сильнее чем раньше.
- Муж мой. – быстро прошептала она. – Я так рада, что ты уже проснулся!
- Я не понимаю… Где ты была? – слова казались мёртвыми в остывающей комнате.
- Я молилась. День и ночь я молила Бога-Императора о чуде.
- Пожалуйста… - он не смог выговорить остальное. Слова исчезали вместе с паром, что он выдыхал в холодном воздухе.
И ещё он заметил, что когда она ответила – пара от её дыхания не было.
- Исповедник в часовне сказал, что я глупа, раз желаю такого, что это безумие, что богохульство даже. Но я спустилась вниз, к старым убежищам, к тем статуям, что возведенным были задолго до Улья, и они нашли меня. Они знали, что я чиста, и он был чист, и Бог-Император даровал нам
чудо…
Дверь раскрылась шире и впустила тьму, когда свечи погасли.
- ЗДРАВСТВУЙ, ОТЕЦ!
Жетоны соскользнули с его руки и разлетелись ледяными осколками, ударившись об пол…
перевод вступления к одной из глав книги по "Dark Heresy"